Впервые в 60 — е годы увидев выставку советских панталон и бюстгальтеров, французы поразились советским людям: «Как же они размножаются ?»
   
Что ответить зарубежным товарищам? На самом деле у нас было все — и секс, и белье. Еще Маяковский воспевал неубиваемую волю к жизни простого обывателя, начиная пьесу «Клоп» зазывным криком торговки галантереей: «Бюстгальтеры на меху! Бюстгальтеры на меху!» Главный герой, Присыпкин, восторженно восхищался «этими чепчиками», представляя себя будущим отцом двойни.
   
Однако начнем по порядку. После революции новой стране действительно было не до моды. Поэтому в 1920 — е годы нижнее белье — «исподнее» — следовало традициям царской России. Проще говоря, в основном донашивали то, что осталось от дореволюционного приданого.
   
У кого-то это были крестьянские домотканые рубахи, у кого-то —кружевные панталоны работы белошвеек. Впрочем, и после революции белошвейки никуда не делись — они просто ушли в подполье и не страдали от отсутствия заказов. Правда, их услуги были доступны лишь высокопоставленным «женам».
   
Белье всех остальных граждан государство взяло под свой контроль. В 1920 году были открыты две фабрики — «Мосбелье» и «Лен-белье». Время от времени они даже сотрудничали с известными художниками — Мухиной, Степановой, Родченко.
   
Но главные предметы советского белья — трикотажные майки и сатиновые трусы — не подразумевали ничего, кроме удобства. В основе — простота и гигиеничность. Как провозглашал Родченко, вещи стали товарищами. И обнажение стало терять эротическую окраску. Коллективизм постепенно убивал интимность белья.
   
Идеология воспевала человека с новым телом, устремленного к счастливому равенству. Сексуальность и эротизм были исключены. СССР готовится к войне — здесь не до игривых шуток и кокетства. Правительство и ЦК партии принимают решение о создании вместо бельевых фабрик единого предприятия «Главодежда» для разработки военного обмундирования. Простые фасоны и три неприхотливых цвета — синий, черный и белый — отныне «наше все». Модельное белье могут позволить себе только актрисы и чиновницы. Оно отшивается по индивидуальным заказам в ателье «Москвошвея» и подпольно, у неумирающих белошвеек. Обычной женщине все это недоступно.
   
Но если ГОСТ 1926 года все же предусматривал пошив белья по индивидуальным размерам, то стандарт 1940 года предписывал женщинам иметь только три размера. Если грудь меньше или больше чем 1,2 и 3, вы уж как-нибудь сами. А модель бюстгальтера была вообще единственной. Однако даже на фронтах женщины не переставали быть сами собой. При любой возможности они сбрасывали военную униформу и фотографировались в платьях. Они вспоминали о прозрачных фильдеперсовых чулках — и рисовали, как Любка Шевцова из «Молодой гвардии», чулочный шов на ноге химическим карандашом. И еще — о счастье! — иногда попадалось трофейное белье, такое непохожее на грубые советские изделия из хлопка и сатина.
   
Лишь в 1950 — х ГОСТ широким жестом разрешил женщинам иметь целых шесть размеров, а в 1970 — е их утвердили девять. Впрочем, отношения к белью это не изменило. Его демонстрация по-прежнему считается недопустимой: не дай бог бретелька лифчика выбьется из-под блузки! Да и само слово «лифчик» с его особым привкусом одновременно естественного и запретного, как кино для взрослых, —из советского прошлого.
   
Там же обитает ужасный для всех половозрелых мужчин призрак женских панталон (в зимнем варианте — с начесом). Если случайно задиралось платье и были заметны такие панталоны — позор был несмываемый.
   
Как-то один пожилой уже мужчина делился воспоминаниями о первой школьной любви. Та девочка была для него неземным созданием, и вдруг однажды зимой, поднимаясь по школьной лестнице, он не поборов искушения заглянул ей под юбку, а там… оказались те самые панталоны с начесом. «Всю любовь сразу как отрезало, — рассказывал он. — Я понимал, что она не виновата, но поделать с собой ничего не мог. Она переживала, долго спрашивала что случилось, и на все это я ей мог ответить только одно: «Ты сама должна понять». Конечно, девочке вряд ли открылась истинная причина происшествия — вещь была стандартной, как у всех.
   
Другим ужасом были чулки на резинках. Хлопковые чулки, которые постоянно вытягивались на коленях и выглядели малоизящно, крепились специальными резиновыми застежками к поясу с эластичными лентами. Скажем прямо: когда поверх этого для тепла надевались злосчастные панталоны, это уже практически не могло ухудшить картину.
   
Проще всего было вообще не замечать это белье, развешанное для просушки на кухнях коммунальных квартир. Сложилась парадоксальная ситуация: хотя белье было запретной темой, на дачных участках считалось абсолютно нормальным работать мужчинам в трусах, а женщинам в бюстгальтерах. «Что естественно, то не безобразно», — одно из любимых высказываний того времени. Для женщины естественно быть здоровой, хорошо работать и вскармливать большой грудью будущих счастливых людей. Во всем этом нет ни капли эротики. Сексуальность приравнивается к развращенности. Эта идеология настолько въелась в умы, что ее отголоски докатились до наших дней.
   
Однако после Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года советским женщинам стало понятно, что они чего-то недополучают. На помощь пришла министр культуры Екатерина Фурцева. Она заявила: «Каждая советская женщина имеет право на качественный бюстгальтер». И открыла Черемушкинскую фабрику по пошиву белья. Продукция не отличалась большим разнообразием, однако это уже был серьезный прорыв. Сначала в ГДР закупили линию по пошиву знаменитых «анжелик» с застежкой спереди. Потом появились бюстгалтеры с кружевом.
   
В качестве альтернативы, отстояв в очереди долгие часы, женщина могла купить чешский или гэдээровский бюстгальтер, и потом носить его годами, до следующего «выброса дефицита». Из всех советских фабрик по пошиву белья латышские и эстонские делали вещи сравнительно более изящные, поэтому экскурсионные поездки в эти республики превращались отчасти в поездки за трусами.
   
Фаворитами 60 — х стали немецкие комбинации с искусственным, почти «стеклянным» кружевом. Французский певец Ив Монтан был так поражен на гастролях в СССР, что приобрел два чемодана женского белья, а потом устроил во Франции из этого выставку. Панталоны и трико с начесом, бюстгальтеры, похожие на панцирь бронтозавра, были продемонстрированы западной публике. Это они еще не знали про капроновые колготки, которые многократно штопались женскими волосами, подходящими по цвету! Даже вконец рваные колготки не выбрасывались, а еще долго служили в качестве мочалок и приспособлений для сбора яблок.
   
В 70 —80 — е появились всевозможные грации и комбидрессы.
Они отличались сложным кроем, эластичностью и затейливой отделкой. На примерку времени не было. Впрочем, примерки были запрещены и в государственных магазинах, якобы из гигиенических соображений. Мечта любой школьницы 80 — х — трусы «неделька»: обычные белые аккуратные трусики с разным рисунком на каждый день. Но их тоже надо было привозить из-за границы! Государство продолжало сопротивляться.
   
На фоне всего этого совершенно неубедительно выглядит пара советских киноэпизодов с красивым женским бельем: стриптиз Светланы Светличной в «Бриллиантовой руке» и подготовка с Шуриком к экзамену студентки Лиды (Наталья Селезнева) в «Приключениях Шурика». Если присмотреться, и в том, и в другом случае зрителю вместо белья предложили созерцать купальники —решение логически малоубедительное, но эстетически, видимо, единственно приемлемое.
   
На смену им пришли крохотные стринги. «Джинсы ниже попы, трусики выше джинсов», — жалуются на молодежные вкусы интеллигентные старушки. Когда-то мы и сами станем такими. Но это будет первое поколение старушек в стрингах!